Президент Всероссийской федерации легкой атлетики Валентин Балахничев 7 февраля 2007 г. официально объявил о своем намерении уйти с поста первого вице-президента Европейской легкоатлетической ассоциации (EAA) и баллотироваться в совет Международной ассоциации легкоатлетических федераций (IAAF) на конгрессе в Осаке 22 августа 2007 года. О причинах своего решения ВАЛЕНТИН БАЛАХНИЧЕВ рассказал в интервью корреспонденту Ъ ВАЛЕРИИ Ъ-МИРОНОВОЙ.
– Уход из международной федерации российского представителя – это беспрецедентный случай в нашем спорте?– Осознанный – да. Президенту EAA Хансйоргу Вирцу я еще летом говорил о том, что хочу освободить место для другого человека. Есть и иные мотивы. Все двенадцать лет работы в EAA я большее время уделял работе в России. Наблюдая за изменениями в спорте, я не всем был доволен в EAA. Она превратилась в организацию, только лишь проводящую европейские соревнования. Но мало что было сделано с точки зрения развития легкой атлетики, придания ей нового имиджа и отбора новых идей из других бурно развивающихся видов.
– Например?
– Все годы я буквально бился за то, чтобы на европейских чемпионатах для мотивации атлетов был введен призовой фонд, адекватный IAAF, которая на каждый чемпионат мира выделяет около $7 млн. Предложил пути постепенного выхода на значительную сумму, чтобы для начала выделять призовые авторам десяти лучших результатов во всех 43 наших видах. Раз мы хотим видеть звезд, высокие достижения и показать, что мы – организация, ценящая их, то должны вводить стимулы. На уровне разговоров остался и вопрос об увеличении авторитета личных тренеров и оказания им общественной поддержки. В этом смысле Европе надо равняться на Россию.
– То есть?
– Развитие легкой атлетики в Европе должно определяться не столько через систему спонсирования спортивных мероприятий, сколько, как у нас, через повышение роли государства. И защищаться она должна на уровне государства. Чувствую, как отношение коллег в Европе к России стало меняться. А все потому, что мы начали доминировать. 34 медали россиян на чемпионате Европы в Гетеборге, из них 12 золотых, и сразу посыпались голословные обвинения в допинге. А ведь мало кто знает мои объяснения: у нас работают 350 специализированных ДЮСШ, 10 тысяч тренеров, и по стране в целом 400 тысяч занимаются легкой атлетикой трижды в день. А допинг – проблема общемировая. Глупо считать, что мы продвинулись из-за допинга. Мы вытеснили команды Германии, Великобритании, Франции, и в их отношениях со спонсорами возник кризис. Получилось, мы нанесли им не только моральный, но и материальный ущерб. Вот почему нас невзлюбили. А мы не можем искусственно сдерживать наших атлетов. Ведь сейчас система обеспечения спорта высших достижений в России, мотивация спортсменов, убежден, едва ли не лучшая в мире. Россия встала на ноги, привыкайте. А конкуренты привыкнуть не могут и подтягиваться к нам не хотят. Зато хотят, чтобы мы были слабее. Но этого допустить уже не можем мы. Президент и другие лидеры EAA должны, считаю, напрямую обращаться к президентам стран, руководителям соответствующих спортивных структур, чтобы в конкуренции с другими видами спорта выбивать деньги для финансирования именно легкой атлетики, чтобы она стала конкурентоспособной на мировой арене.
– А чем легкая атлетика лучше других видов?
– Тем, что она наиболее демократична и доступна. В России я доказываю на всех уровнях, что бег – самый естественный вид спорта и наиболее оптимален в деле оздоровления. Требуется одно: сделать бег престижным для всех слоев. Я пытался убедить руководство EAA более тесно работать с национальными федерациями, пересмотреть вопросы их субсидирования. И этот аспект, кстати, сдвинулся с мертвой точки. Но говорю об этом не потому, что я предлагал, а кто-то не сделал, а потому, что я как первый вице-президент EAA сам не смог все это реализовать. И не президента критикую в преддверии выборов. Я просто хочу напомнить, что не сделано и над чем есть смысл работать, и после себя оставить человека, который меня заменит.
– Кто станет вашим преемником в EAA?
– Вадим Зеличенок, генеральный директор Регионального центра развития IAAF. Его шансы достаточно высоки: он представляет Россию – лидера европейской легкой атлетики, он возглавляет региональный центр и проводит большую работу, знает английский, испанский, известен в нашем мире, наконец, он получит мою личную поддержку.
– У вас появилась альтернатива – занять еще более высокий пост в международной иерархии?
– Четыре года Россия не имела своего представителя в IAAF, и я буду баллотироваться в совет IAAF 22 августа на конгрессе в Осаке. Но оставляю пост в EAA не поэтому. Ведь в совет IAAF надо избраться. За кандидатов на 27 вакансий будут голосовать представители 210 стран. Уже сейчас известно, что четыре места займут женщины, будут избраны четыре вице-президента, президент, казначей, и шесть представителей континентов. Свободными остаются 11 мест, а претендентов порядка 30. Голосовать делегаты будут, исходя из циничных интересов групп, объединившихся с целью продвинуть своих. Африка и Европа доминируют, имея по 50 голосов. Хотя EAA на выборах в IAAF обычно выставляет самое большое число претендентов – около десяти, полагаю, опять не имеет единого мнения, кого конкретно она там хочет видеть.
– Вряд ли без солидной поддержки вы бы оголтело бросились в авантюру? Президент IAAF Ламине Диак не скрывает своего желания видеть вас в своем ближайшем окружении...
– Джанни Гола, бывший президент Федерации легкой атлетики Италии, генерал полиции, однажды сказал, что уходит с поста, потому что хочет избраться в IAAF, куда итальянцы, благодаря авторитету экс-президента IAAF Примо Небиоло, даже после его смерти должны избираться, что называется, по умолчанию. Однако не избрался. Диак мне сказал, чтобы я подумал и не торопился. Но пришло время принимать решение, и я его принял. А мои друзья из EAA успокоились. Ведь еще Примо Небиоло настаивал, чтобы я избирался президентом EAA. Я выдвигался, а потом снимался, чувствуя, что интересы российские превалируют над интересами международными. И теперь друзья говорят о том, что я должен выдвигаться на президента EAA и легко изберусь. Но не вижу в этом смысла. Я исчерпал свои возможности в EAA, хочу перейти в другую организацию и дать шанс другим людям. Но представители России занимать места других стран в EAA не намерены. Мы претендуем на две должности – Зеличенок в совете EAA, а президент московской федерации Олег Курбатов – в комитете соревнований.
– Если станете членом совета IAAF, чем займетесь?
– Россия в силу развития легкой атлетики, спорта, отношения государства к спорту просто обязана иметь представителей в совете IAAF. Правила, регламенты меняет только IAAF, программы развития утверждает только IAAF, имея очень солидный бюджет в миллионы долларов. В совете я опять хочу работать над лоббированием интересов легкой атлетики во всех странах и внедрить свое понимание важности ее государственной поддержки. Я пришел бы туда с лозунгом "лучший спонсор – государство". Если мы не успеем помочь развивающимся странам пролоббировать интересы легкой атлетики на государственном уровне, наш вид погибнет. Ведь из 212 стран–членов IAAF, 150 такой поддержки не имеют. Я не хочу сказать, что мы должны внедряться и обращаться к президенту США, потому что там система создавалась годами и базируется на студенческом спорте. Я не хочу просить Диака лоббировать спортивные интересы в России, хотя он это делал на встрече с Путиным. Но в бывших странах СНГ это надо делать обязательно. Президент IAAF и члены совета именно такую поддержку и оказывают, встречаясь с президентами, премьерами, королями, царственными особами.
– Останется ли у вас время руководить отечественной легкой атлетикой?
– Не только останется, но у меня будет больше возможностей пропагандировать легкую атлетику и защищать ее интересы. Простой пример: 27 марта будет выбрана столица летнего чемпионата мира 2011 года. Москва – кандидат. Но мы уже поражены в правах, потому что представители наших конкурентов, например, Кореи и Австралии – члены совета IAAF, а нашего представителя в нем нет.
Коммерсант, "Валентин Балахничев: я приду в IAAF с лозунгом "лучший спонсор-государство", 8.02.2007
